Теперь в воздухе должен висеть вопрос о первом не белом папе
Requiescat in pace Papa Franciscus. В Церкви смерть на Пасху считается благословением.
Папа Франциск: он стал первым по-настоящему неевропейским папой, папой с другого континента. До него были раннехристианские папы из Африки и Азии (и то всего пара-тройка), но это были римские Африка и Азия — то есть Европа. Ну и папство тогда было намного слабее: просто одна из кафедр ранней Церкви.
К избранию неевропейского папы Церковь шла очень долго — как когда-то к избранию не западноевропейского и не итальянского. Им стал Иоанн Павел II. До него более пятисот лет папы были итальянцами. В этом отношении избрание аргентинца Бергольо продолжило ту же тенденцию, какую заложило избрание поляка Кароля Войтылы (Иоанн Павел II) и немецкого кардинала Ратцингера. В мире Евросоюза, глобальной экономики и глобальной информации (и почти всемирной отзывчивости) папский институт не мог быть даже условно национальным, а вскоре стало ясно, что он не мог бы долго оставаться и просто условно европейским. Вопрос о папе с другого континента буквально висел в воздухе, и первым кандидатом была Америка. Вместе с ростом населения число католиков в Латинской Америке превысило число католиков в Европе (около 280 млн в Европе и примерно 350 млн в Америке — разумеется, по самому простому счёту).
К этому добавилось ещё одно соображение: за исключением нескольких стран европейский католицизм — даже если он не стал таким на деле — стал восприниматься как более прохладный, светский, формальный. Европа получила не всегда заслуженную репутацию менее воцерковлённого, менее искренне верующего континента. В то же время церковные общины за её пределами, особенно за пределами Западной Европы, воспринимались как более горячие, набожные, упорные, стойкие верующие. Вопрос о неевропейском папе буквально висел в воздухе.
Если продолжить эту тенденцию, теперь в воздухе должен висеть вопрос о первом неевропейском, то есть не белом папе. Мир определённо двигался в этом направлении — это и сравнительный рост неевропейского населения на планете, и число священников азиатской, индийской, африканской внешности даже в европейских церквях. И если бы мир продолжал развиваться так же, как в 2013 году, когда избрали Франциска, вероятность такого выбора была бы высокой. Это вопрос будут решать для себя члены конклава и сейчас. Но мир в определённой степени деглобализирован по сравнению с 2013 годом. Разорвана важнейшая евроатлантическая артерия, общества разных континентов глубоко разделены восприятием украинской и ближневосточной войны, эпидемия напомнила о том, как быстро можно разбежаться по домам и запереться на ключ изнутри, а Трамп легитимировал на высоком политическом уровне идею национального эгоизма.
Поэтому расширительной тенденции избрания пап будет противостоять противоположная — сужающая. Многие итальянцы скажут: давно не было у нас папы-итальянца, тем более римлянина. В первой тройке фаворитов сейчас называют трех итальянских кардиналов.
При этом даже сужающая тенденция будет находиться в противоречии сама с собой: политическое сужение будет требовать возвращения в Европу, даже в Италию, а религиозное сужение будет указывать на церкви более традиционалистские, набожные, в ряд которых входят в первую очередь многие за пределами Италии и Европы. Взять те же Филиппины. Среди фаворитов называют одного филиппинца. И есть один француз — кардинал из Марселя. Давно не было французов. А есть консервативный венгерский епископ.
Из нынешних 140 кардиналов вроде бы большинство — около 110 — назначены при папе Франциске. То есть новый выбор в какой-то степени будет его наследием.
Любой выбор по названным критериям, впрочем, сам по себе не судьбоносен. Во главе Церкви должен оказаться хороший епископ, «добрый пастырь», — и он может быть откуда угодно. Бенедикт XVI из Западной Европы был скорее литургическим и социальным консерватором, а аргентинец Бергольо (Папа Франциск) — более простым, толерантным и склонным к переменам. Кароль Войтыла (Иоанн Павел II) способствовал падению коммунизма, но в церковных и социальных взглядах был скорее консервативнее предшественников. А два великих реформатора Католической Церкви XX века — Иоанн XXIII и Павел VI — были как раз итальянцами.