Суть событий - 2016-12-02

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

Это вообще, ну, на наш слух это немножко поразительно, когда это употребляется просто в официальном обороте. Ну, во-первых, это человек чрезвычайно заслуженный и сильно немолодой – он 1950 года рождения, соответственно, ему под 70 уже, и он известен как такой изобретатель и, может быть, крупнейший специалист по антипартизанским, антитеррористическим, не побоюсь этого слова, карательным операциям во время войны. Он вот приверженец такой концепции, когда в современных условиях война должна вестись в значительной мере против нерегулярных частей, против всяких повстанцев, всяких партизан и прочего, и прочего.

И это, конечно, очень характерная вещь, это назначение. Вот мне приходится здесь разговаривать с разного рода политологами, иногда политиками, иногда дипломатами, которые говорят о том, что, ну да, борьба с терроризмом, или, там, лозунг борьбы с терроризмом, вещь в современном мире чрезвычайно важная. Но, похоже, что эта борьба с терроризмом не просто затмевает, а заменяет собою очень многое, в том числе нормальное развитие государства, нормальное развитие армии, нормальное развитие гражданских институтов, нормальное развитие общественной мысли и так далее.

И под лозунгом борьбы с терроризмом, борьбы с инсургентами разного рода в мирное время или в военное время, можно наделать много разных глупостей, и это, во-первых, просто чревато серьезными перекосами в государственном строительстве и в строительстве армии, правоохранительных органов и так далее, и вот назначение этого «Бешеного пса», несомненно, признак этого.

А кроме того, есть еще одна сторона дела. Это очень большое искушение для политиков каким-то образом еще и сыграть на этом. То есть – о’кей, пусть они что-нибудь взорвут, пусть они чего-нибудь нам тут устроят, нам тогда проще будет отвечать и своему населению, и оппозиции, и всяким своим критикам, и прессе, и так далее: отвалите, ребята, как-то сейчас не до этого.

И в этом смысле опыт Путина, например, и опыт России, которая под лозунгом вот этой самой, так сказать, защиты против внешнего врага и внутреннего врага, много от чего по части гражданского общества отказывается день за днем. Мы про это поговорим еще сегодня подробнее.

Но и вспоминают, например, печальную историю после сентября 2001 года, когда – да, с одной стороны, произошло такое сплочение нации после ужасного теракта, который произошел в Нью-Йорке, когда взорвались башни-близнецы, а с другой стороны, очень многое администрации Буша тогдашней удалось отложить, отменить, как-то замазать, объявить несущественным, и в конечном итоге, цинично говоря, тогдашняя бушевская администрация умудрилась еще и довольно серьезно воспользоваться тем, что произошло 11 сентября в Нью-Йорке. И это очень большое искушение для сегодняшних политиков.

А вот такой эксцентричный человек, как Трамп, способный, прямо скажем, на всякое, и команда, которую он собирает из чрезвычайно эксцентричных и чрезвычайно циничных людей – я здесь напомнил бы еще человека, который стал – генерал Флинн – его советником, ну, не стал еще, но, несомненно, станет, поскольку это право президента его назначать советником по национальной безопасности.

В общем, в этих обстоятельствах возможны всякие запрокидоны. И, ну, в общем, это звучит все довольно тревожно. Но вот на этом я остановлюсь, мы еще много будем про это разговаривать.

Вторая новость, конечно, здешняя американская, это ужасная совершенно история в Техасе. Ну, вы слышали про это уже в новостях. Подросток, ну, такой старший подросток, ему 17 лет, его зовут Карл Брюэр, здесь, по всей видимости, убил своих родителей, довольно тоже немолодых, им было 60 и 63 года (60 лет отцу, 63 – матери) в маленьком городке Кроули в Техасе.

С.Пархоменко: Эта борьба с терроризмом заменяет собою нормальное развитие государства, армии, гражданских институтов

При этом – ну, тут есть много разных особенностей, связанных с этой семьей, во-первых, там трое русских детей. Они усыновили троих братьев, и этот Карл – младший из них. Ну, в общем, там с ними со всеми были всякие неприятности, и сейчас полиция постепенно, так сказать, выкладывает наружу досье этой семьи. И там, в общем, этих детей из школы выгоняли, не одного только этого Карла, и там довольно большие были проблемы со всякими наркотиками.

Ну, в общем, это такая очень тяжелая семья, и этим американцам, родителям, очень тяжело досталось. Причем, это такие добропорядочные и очень благополучные люди. Отец был пилотом авиакомпании American Airlines. Ну, в общем, история страшная и ужасно грустная.

И я вот вспоминаю свои разговоры здесь в российском посольстве в Америке, в Вашингтоне, что только в консульском округе вокруг Вашингтона – ну, правда, это довольно большая, там примерно треть территории Соединенных Штатов, больше 60-ти тысяч русских детей, вот усыновленных в разное время в России, и многие из них, конечно, очень трудные. И у нас обычно говорят про другую сторону этого, когда случается какое-нибудь несчастье с ребенком по вине родителей, но что, в общем, люди, которые брали русских детей, бывали обречены на очень тяжелую с ними работу, потому что дети часто бывали в ужасном состоянии не только физическом, но и психическом.

И сейчас тоже про этого Карла Брюэра говорят, что, конечно, все его досье свидетельствует о том, что он приехал в Соединенные Штаты с очень тяжелым психологическим, а, может быть, и психиатрическим багажом, который он набрал в те годы, когда он существовал в этих детских учреждениях в России.

Так что, это вот обратная сторона дела. И тут приходится только сказать, что эти дети, когда они попадают, так сказать, в жизнь, они попадают именно в жизнь со всеми ее обстоятельствами, со всеми ее сложностями, со всеми ее иногда несчастьями, со всеми тонкостями взаимоотношений, и это совсем не такой плоский и односторонний процесс, каким хотят его представить часто российские власти – ну, в этом, конечно, очень преуспел, просто сделал себе на этом карьеру печальной памяти наш предыдущий детский омбудсмен…

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

Ладно, давайте вернемся все-таки к российским событиям, тем более, что вчера произошло, ну, формально говоря, одно из крупнейших, а, может быть, даже крупнейшее событие российского политического года, конечно, все это ужасно выразилось в последнее время…

О. Бычкова

С. Пархоменко

Но, знаете, у нас все-таки очень многие вещи приняли такой сначала рудиментарный, а потом отчасти анекдотический характер. Вот, по-моему, прекрасный пример – это то, во что превратились политические дебаты. Во многих странах мира существуют и, в частности, перед выборами, существуют праймериз, существуют политические дебаты. Это всегда большое событие, всегда к этому привлечено огромное внимание публики.

Во что это превратилось в России – в прямую линию президента, в такие самодебаты. Они же еще раз повторяются обычно во время пресс-конференции традиционной, которая в этом году, конечно же, опять в декабре нам предстоит, когда, в общем, никого не интересуют никакие ответы, а существует такой странный ритуал красования, ритуал токования президента перед народом. Есть еще другой ритуал, ритуал токования президента перед государственным истеблишментом, перед тем, что называется государственной элитой. Собирают всех дяденек в костюмах Brioni и тетенек, так сказать, со взбитыми шиньонами, рассаживают, и президент перед ними как-то расправляет грудь и делает красивое зеленое (неразб.), как глухарь.

Однако, проще всего сказать, что там не было ничего интересного, и множество комментаторов, как я вижу, соревнуются в формулировке фразы о том, что это была совершенно пустая бессмысленная болтовня, которая самому Путину была чрезвычайно скучна, а для людей, которые сидели напротив него в зале, основное занятие было – мучительная борьба со сном.

Но там был один сюжет, который мне кажется чрезвычайно важным. Он был самым ярким, и он, на мой взгляд, является единственным содержательным в этой речи. Это история про некоммерческие организации, волонтерские движения и всякое такое прочее. Это то, что называется, третий сектор.

С.Пархоменко: Под лозунгом борьбы с терроризмом можно наделать глупостей, и назначение «Бешеного пса» - признак этого

Давайте вспомним, что существует такое понятие, экономика страны вообще хозяйство любой страны делится на три неравные части – на государственный сектор, то, что принадлежит, собственно, всему обществу; на частный сектор, коммерческий, сектор, то, где люди зарабатывают деньги; и вот этот самый третий сектор – некоммерческие организации.

И давно уже в ХХ веке этот третий сектор начал чрезвычайно бурно расти и сделался не просто какой-то финтифлюшкой, каким-то украшением на этом торте экономическом, а сделался чрезвычайно важной полноправной третьей частью государственной жизни.

Ну, вот достаточно вспомнить, что в Соединенных Штатах, например – я посмотрел сегодня статистику – в 96-м году – вот красивая цифра – ровно 20 лет тому назад в 96-м году был примерно миллион некоммерческих организаций, и общий их бюджет, общий бюджет третьего сектора в Соединенных Штатах в 96-м году составил 670 миллиардов долларов.

О. Бычкова

С. Пархоменко

И вот сегодня Путин говорит, что он просит Общественную палату и Агентство стратегических инициатив предметно заняться поддержкой волонтерских и благотворительных движений и некоммерческих организаций. Необходимо снять все барьеры, - говорит он, - для развития волонтерства, оказать всестороннюю помощь… и, тыр-пыр, восемь дыр…

И чрезвычайно важно, - говорит он, и что он поручает правительству совместно с законодателями завершить формирование четкой правовой базы деятельности НКО, исполнителей общественно-полезных услуг и всякое такое прочее.

Значит, я хочу напомнить всем интересующимся, что то, что предполагается сегодня завершить вот это формирование четкой правовой базы, то начало формироваться в своем сегодняшнем виде летом 2012 года. Тогда, когда были приняты знаменитые поправки к закону о некоммерческих организациях, в народе названные законом об иностранных агентах.

Это был старт движения, которое продолжается до сих пор - с 12-го года по конец 16-го, и конца ему не видно, и как мы видим, будет еще продолжение. Старт процесса, смысл которого заключается в том, чтобы уничтожить третий сектор в России как самостоятельную третью силу, не подвластную первой, то есть, государственной. Речь идет о том, чтобы полностью лишить некоммерческие организации, волонтерские организации, благотворительные организации в России, лишить их прежде всего возможности к самостоятельному существованию. Ни одна из них не может стоять на ногах.

То есть, речь не идет о том, что нельзя заниматься, я не знаю, увлекаться какими-нибудь экологическими проблемами, или строить храмы на пожертвования, или помогать больным детям, или еще что-нибудь вроде этого. Можно. Но только деньги на это дадим мы. Точнее, я – государство. Точнее, я – президент Путин.

О. Бычкова

С. Пархоменко

Она сказала одну такую парадоксальную фразу однажды, что не бывает в некоммерческих организациях неправильных денег, бывают неправильные мотивы и неправильные условия. Вот в тех случаях, когда кто-то – неважно кто – государство, лояльные государству бизнесмены, граждане, иностранные организации, иностранные коммерческие компании – все равно кто, когда кто-то предоставляет некоммерческой организации деньги в виде заказа: вот мы считаем, что вы должны сделать вот это, вот вам на это деньги – исполняйте, - это плохие деньги. Точнее, это плохой мотив, от кого бы они ни поступали.

И наоборот любые деньги из любого источника, поступающие в тех обстоятельствах, когда сама некоммерческая организация определяет их назначение, сама определяет свою программу, сама предлагает ее, сама ее каким-то образом объясняет, я не знаю, рекламирует, промоутирует – как хотите скажите – потому что некоммерческой организации всегда виднее именно в связи с ее вот этим странным третьим положением.

Она, с одной стороны, не стремится к обогащению, она не пытается извлекать прибыль из своей деятельности, и она не является аффилированной с государством, она не заражена вот этими государственными чиновничьими бюрократическими недугами. Поэтому именно волонтерам и волонтерским организациям проще всего понять, что сегодня нужно, и они должны выступать инициаторами этого.

Вот ровно против этого активно сопротивляется сегодня путинское государство и делает это, главным образом, вот активный процесс этот начался с лета 12-го года. И посмотрите, к какому уродству в результате это приводит.

С.Пархоменко: У нас многие вещи приняли анекдотический характер. Пример – то, во что превратились политические дебаты

Вот та же самая речь Путина вчера. Вот он говорит: «Особая примета нашего времени – широкое вовлечение граждан в самые разные благотворительные акции, призывы в социальных сетях, средствах массовой информации собрать средства на лечение больных, на помощь детям быстро находят отклик, и люди делают это искренне, бескорыстно, как ответ на веление своего сердца»… сю-сю-сю…

Вообще, это чудовищное уродство, которое он говорит. Дело в том, что каждый этот случай, каждый призыв в социальных сетях и средствах массовой информации собрать средства на лечение больных, на помощь детям, должен быть в нормальной ситуации сигналом тревоги, ситуации, показателем какой-то катастрофы, которая произошла в государственной, в общественной жизни и в экономике.

Произошел какой-то такой ужас, произошла такая какая-то кошмарная ошибка, какой-то адский сбой, в результате чего люди вынуждены собирать деньги на лечение детей или на что-нибудь еще такое, что, несомненно, в этой ситуации должно было бы делать государство, потому что оно взяло на себя эту обязанность. Если в стране бесплатная медицина, то в качестве бесплатной медицины. Если государство берется организовать систему здравоохранения на коммерческой основе, пусть организовывает так, чтобы оно работало, имея в виду, там, и налогообложение, имея виду разные системы страхования и всякое такое прочее.

Не смогли это организовать, и вместо этого сюсюкаете? Вместо этого смотрите и говорите: ой, как хорошо, люди по велению сердца, ой, молодцы! Хотя, несомненно, это должно быть предметом расследования и какой-то оперативной реакции. Государство должно бросаться затыкать дыру, которая проявляется в такой ситуации. Вместо этого оно умиляется в лице президента Путина.

О. Бычкова

НОВОСТИ

О. Бычкова: 21

Итак, мы говорили об обращении президента Путина к членам Федерального собрания, но это была не единственная встреча на этих днях, далеко. А, может быть, даже не самая интересная.

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

Там был, конечно, ключевой момент, и такой, самый яркий момент, почти цирковой момент, это разговор про цензуру. И, конечно, в очередной раз Путин вместе с министром культуры Мединским сыграл в свою любимую игру: а ручки-то, вот они. Чего-чего? Кто запретил? Где? Ничего не знаю! Что, а разве кто-нибудь запретил? Кто запретил-то? А ну быстро… - Ой, Владимир Владимирович, я выясняю, вот прямо сейчас звоню, прямо вот эсэмэсю… прямо вот сию минуточку сейчас узнаем, кто же запретил-то все-таки…

А дело было месяц ровно тому назад, не больше – можно было бы и упомнить, когда действительно в Омске была запрещена классическая постановка оперы «Иисус Христос – суперзвезда». Сегодня это, ну, действительно, по уровню отношения к нему, это что-то между «Аидой» Верди и…

О. Бычкова

С. Пархоменко

Нет, пришли какие-то балбесы, театр немедленно перепугался, местная администрация немедленно перепугалась – нет, нет, ни в коем случае, ни за что больше!

Но вот что интересно – и тут мы возвращаемся вот к той теме, которая была у нас до перерыва. Очень плавно с обсуждения деятельности разнообразных волонтеров, активистов и общественных организаций президент как-то незаметно сполз на Charlie Hebdo и террористов. Вот при чтении текста даже не очень видишь, где швы, собственно.

О. Бычкова

С. Пархоменко

И от разговора об «Иисусе Христе – суперзвезде» и запрете в Омске спектакля за одну фразу он переходит – знаете, есть тонкая грань между тем, что я назвал опасным эпатажем и свободой творчества. Эти «активисты» – я условно говорю – пришли в редакцию Charlie Hebdo и расстреляли людей.

С.Пархоменко: Во многих серьезных демократиях выбирают политиков-экстремистов. Это явно тенденция сегодняшнего дня

Какие нахрен активисты? Где там были активисты? Это на самом деле очень сильная проговорка. Это очень сильная демонстрация того, как этот человек видит мир. А видит он его очень просто. Он видит в любом мнении, в любой инициативе – это просто свидетельство этого – в любой инициативе он видит смертельную опасность и относится к этим людям как к убийцам. Вот и все. И вопрос тут даже не в том, что он по существу сравнил этих исламских террористов, которые убили полтора десятка человек, и потом еще бегали по городу, и потом еще захватили супермаркет, и вообще, черт знает что там происходило, он их сравнил вот с этими православными активистами в Омске, например.

И мне было бы чрезвычайно интересно узнать, а что про это будет думать Русская Православная церковь, и что про это будет думать православная общественность, которая в целом, предположим, относится как-то одобрительно к тому, что эти балбесы там в Омске устроили и что, в сущности, там они же устраивали в Москве на всяких выставках, что они устраивают сегодня в Санкт-Петербурге и так далее. Это, в общем, более-менее – я не скажу, одна шайка, но это одна среда.

А вот интересно, они рады тому, что их сравнили с убийцами Charlie Hebdo? Они понимают, что вот этот любимый их государь примерно держит их, так сказать, в одном кошелечке и представляет, что они представляют из себя одну и ту же для него опасность.

Это вообще красивая история. Это вообще чрезвычайно интересная проговорка. Любой психоаналитик, я думаю, очень бы порадовался это услышать.

Вот, так что вот эти два дня и эти два выступления, они скорее открыли для нас некоторый внутренний мир президента Путина и дали нам некоторое дополнительное представление о том, как он вообще видит то, что вокруг него происходит.

Я бы хотел перескочить…

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

Нет, – говорит он нам. - Это нам не годится. При том, что, ну, о’кей, я думаю, что мы все хорошо себе представляем, и президент Путин, как бы ни был он мало информирован о том, что там действительно происходило с этим Сенцовым, я нисколько не сомневаюсь, что спецслужбы ему предоставили эту информацию в крайне ограниченном поляризованном виде, как они это обычно делают.

О. Бычкова

С. Пархоменко

Ну, ладно, я хотел перенестись мысленным взором на некоторое расстояние от России, а именно во Францию. Там разворачиваются чрезвычайно интересные события. И мне кажется, что они носят не только такой внутрифранцузский внутригосударственный характер. Приближаются президентские выборы там, некоторое время тому назад произошли и дали довольно интересный и довольно неожиданный результат праймериз на правом фланге, таком, я бы сказал, цивилизованном правом фланге. Сейчас скажу, почему надо делать обязательно эту оговорку. И там самым сильным кандидатом оказался Франсуа Фийон, бывший премьер-министр. Довольно высоко оценивают теперь его шансы на то, чтобы сделаться следующим президентом Франции.

С.Пархоменко: «Национальный фронт» во Франции не получил ни одного региона, но какой ценой!

А тем временем Олланд, как вы знаете, совершил то, что во Франции буквально все приняли с очень большим уважением, с очень большим одобрением, называя это – храбрый поступок, я не знаю, поступок настоящего политика, ответственное решение и так далее – Олланд заявил о том – заранее, не в последнюю секунду, как это водится в некоторых других странах – а заранее объявил о том, что он не будет участвовать в следующих президентских выборах.

Что создает, конечно, особую интригу наоборот, на левой стороне спектра. Там лидером пока и наиболее вероятным претендентом считается нынешний премьер Мануэль Вальс. Кстати, обсуждают, что весьма вероятна его отставка сейчас, поскольку он наверняка захочет, что называется, освободить себе руки для избирательной кампании, и вообще много шансов, что он сейчас попросит, так сказать, его заменить.

У него есть несколько сильных соперников. В частности, есть два бывших министра экономики. Одного зовут Арно Монтебур, а другого зовут Эммануэль Макрон, он человек совсем молодой, очень энергичный, очень активный. Он пока особенным фаворитом не является, но он прогрессирует очень быстро. И он явно политик какого-то нового поколения.

И все помнят, например, колоссальный политический кризис и такой, очень принципиальный, очень глубокий, которой там произошел летом 2015 года, когда произошло очень резкое столкновение между президентом Олландом и парламентом французским вокруг проекта закона об экономической реформе, об оживлении французской экономики, который так и назывался «закон Макрона». И тогда Олланд вынужден был прибегнуть к довольно редкой и жесткой процедуре, которая предусмотрена французской конституцией, к принятию закона вопреки мнению парламента. Когда вот делается такое специальное заявление о том, что вот мы ставим на карту наше правительство. То есть, одновременно обсуждается вотум недоверие правительству и принятие этого закона. И это такое, знаете, как в покере, что называется, ва-банк, когда человек все деньги, которые лежат перед ним на столе, ставит на одну карту. Вот примерно так это было с этим самым законом Макрона. Так что, это все будет чрезвычайно интересно.

Но что важно? Все прекрасно понимают, что это все – подготовка к схватке с крайне правыми, это все подготовка к дуэли с Марин Ле Пен, и по существу тот кандидат, которого сегодня выбирают вот эти умеренные, и те и умеренные, и другие, и правые на своих праймериз, и левые на своих праймериз, это тот кандидат, который завтра окажется самым надежным, самой надежной защитой от Марин Ле Пен.

Потому что все смотрят вокруг и все видят вот эту, знаете, как в том старом анекдоте про чукчу: однако, я вижу тенденцию. И все видят эту тенденцию – греческую, венгерскую, турецкую, австрийскую, брекситовскую английскую, и, наконец, трамповскую американскую. Во многих странах мира, во многих серьезных демократиях выбирают политиков-экстремистов или принимают экстремистские решения.

Это явно тенденция сегодняшнего дня, это явно имеет какие-то глубокие глобальные корни, это движение, и, собственно, вопрос стоит сегодня о том: ну, так и что, во Франции это продолжится, или Франция все-таки окажется тем камнем, о который эта тенденция споткнется? Такой случай уже был, он был, правда, очень неожиданным, никто его не ждал, в 2002 году…

О. Бычкова

С. Пархоменко

С тех пор много воды утекло, и с тех пор, между прочим, вот эта самая крайне правая партия «Национальный фронт» уверенно и по праву называет себя первой партией Франции. По одной простой причине – все, что им противостоит и все, что у них все-таки пока выигрывает, это разного рода коалиции. Они среди тех партий, которые выступают в единственном своем партийном качестве, действительно набирают больше всех, и они даже выиграли однажды в таком виде выборы в Европарламент, получив просто колоссальный результат.

С.Пархоменко: Основной формой жизнедеятельности московской мэрии является переворачивание города вверх дном

И совсем недавно в декабре 2015 года во Франции были региональные выборы, и они, особенно в первом туре, показали очень сильный результат – больше 6-ти миллионов человек за них проголосовали. Они оказались лидерами в нескольких регионах, а еще в нескольких регионах заняли второе место, то есть, как бы вышли во второй тур. И в результате ни в одном из регионов они не победили – надо сказать, что для Франции эти региональные выборы очень важная вещь, потому что Франция – страна, во многом децентрализованная, и власть на региональном уровне играет чрезвычайно большую роль там, это серьезно для принятия практических решений, для того, как люди там живут.

Так вот, «Национальный фронт» во Франции не получил ни одного региона, но какой ценой! Ценой, например, того, что те же самые социалисты просто вынуждены были сняться, например, в двух крупнейших регионах, и там должны были еще в третьем, но не получилось – сами с собой не смогли договориться. В двух крупнейших регионах вынуждены были уйти от политической борьбы, для того чтобы сконцентрировать голоса в одном месте в одних руках на борьбе против «Национального фронта».

Примерно это же самое, по всей видимости, вот этот же сюжет – неизвестно, как далеко он зайдет, и дойдет ли он до Марин Ле Пен во втором туре, но, во всяком случае, это крупнейший важнейший сюжет президентских выборов во Франции следующего года и, по всей видимости, важнейший политический сюжет Европы, потому что от этого зависит чрезвычайно много, от того, получит эта тенденция еще один толчок, будет ли она, так сказать, подкормлена еще одной огромной страной со всеми, между прочим, вытекающими из этого последствиями, или все-таки можно будет сказать, что этому можно сопротивляться, в каких-то ситуациях можно этому противопоставить какую-то ответственность, какое-то сплочение нации и так далее. Вот такая история.

И последнее, о чем я не могу не сказать, хотя я, вроде бы, нахожусь далеко, но я с трепетом обнаружил свой домашний адрес, название моей улицы в списке тех улиц, которые с сегодняшнего дня являются по существу запрещенными для автомобилистов в Москве, где с сегодняшнего дня установлена совершенно несуразная, абсолютно безумная парковочная цена.

Я как-то вот тут сижу и себе это представляю, что вот я приеду домой – и что? И как это будет выглядеть? И как я с этим обойдусь? И читаю список этих улиц, и понимаю, что это те самые улицы, по которым я бесконечно передвигаюсь, и на которых расположено все, с чем так или иначе связана моя московская жизнь. Вот что я хочу сказать.

Конечно, сама по себе история про эти парковки – это не история про обогащение, вот удивительным образом. Я все-таки хочу обратить ваше внимание, что люди, которые говорят, что московская мэрия пытается нажиться с помощью этих парковок – это, в общем, не совсем так. Не это главная цель. Хотя – чего, все живая копейка, как-то пригодится.

Главная цель – расчистить московские улицы от автомобилей. Потому что мы с вами хорошо помним, что основной формой жизнедеятельности московской мэрии является переворачивание города вверх дном, мощение его плиткой, расширение тротуаров, установка каких-то чудовищных фиговин в виде столбов освещения или в виде каких-то украшений, искусственных цветов и всего остального.

Что называется, у них деньги в этом банке. Они зарабатывают вот на этом. Все это делается под лозунгом улучшения дорожной ситуации в Москве. Вот это делается для того, чтобы Москва перестала быть задушена автомобилями. Она не перестает быть задушена автомобилями, поэтому приходится принимать вот такие крутые меры – устанавливать запретительные цены на парковку; я абсолютно уверен, что следующий шаг – это плата за парковку во дворах, вот там, где сегодня жители московского центра, центра, очень широко понимаемого, внутри Третьего кольца и даже за его пределами, там, где они прячутся сегодня со своими автомобилями. Вот, высунулся на минуточку – и заехал обратно. Так вот, это пока бесплатно. Завтра это не будет бесплатно, это совершенно очевидно, тенденция в эту сторону.

Задача заключается в том, что поскольку невозможно разобраться с московским дорожным движением, надо сделать Москву городом, невыносимым для автомобилистов. Какой ценой это делается? Это делается, конечно, ценой создания тяжелейших условий для московского бизнеса разнообразного. Потому что люди ведь на машинах – давайте про это вспомним – ездят не потому, что им хочется покататься, а потому что они едут куда-нибудь зачем-нибудь.

С.Пархоменко: Я уверен, следующий шаг – плата за парковку во дворах, где жители центра прячутся со своими автомобилями

Довольно часто они едут или на работу и, соответственно, с работы домой, или они едут воспользоваться какими-нибудь товарами и услугами, они едут деньги тратить. Они едут в кафе или в ресторан, они едут в магазин, они едут, не знаю, в парикмахерскую, они едут в поликлинику. Они едут по каким-нибудь делам. И пока их машина там стоит, они тратят деньги, то есть, создают доход и создают рабочие места для каких-то следующих бизнесов.

Чем меньше на этих двухсот улицах будет автомобилей, тем труднее будет жить там любому бизнесу, любому кафе, любому магазину – кому угодно. Это приведет к тому, что часть из них просто закроется – конкуренции станет меньше, цены вырастут, качество упадет.

Мы это видели с вами на прилавках наших магазинов тогда, когда началось продуктовое эмбарго. К чему это все привело? Не к тому, что пропал пармезан. Вот есть большое количество людей, которые любят поговорить про пармезан и хамон – чтобы им повылазило. Вот этот как-то главное, о чем они разговаривают.

Да не это – пропали товары как раз среднего и нижнего ценового уровня, потому что они вылезли в цене наверх. Вот они оказались самыми пострадавшими и, соответственно, потребители этих товаров. Значит, снижается конкуренция – снижается качество, повышается цена.

И вторая история. Те, которые уцелели, несомненно, заложат это в цену своих услуг. Вот, я не знаю, я вспоминаю, что вокруг моего дома. Вокруг моего дома – например, в соседнем доме нотариальная контора. Ну, в ней работает, там – это большая нотариальная контора, в ней всегда много народу – в ней работает, там, 15 человек. У десяти из них есть машина, которая стоит там на протяжении всего рабочего дня. Значит, они будут платить за эту парковку…

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

Дальше. Возле меня две большие клиники, одна из них платная. Кто будет платить? Пациент будет платить.

Я слышу эту музыку, спасибо!

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова