Суть событий - 2005-12-02

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер. 21 час и 12 минут. Я не виноват. Это не я опоздал. Это такое расписание у радио "Эхо Москвы" теперь, видите. Радио "Эхо Москвы" пользуется все большим успехом у разнообразных рекламодателей и вот результат – рекламы много, радио все независимее, а содержательные передачи все короче, потому что вставляют и вставляют разные рекламные материалы. И правильно делают, потому что, на самом деле, ровно на этом зиждется, если позволите так сказать, независимость любой прессs. Тем не менее, это программа "Суть событий", несколько позже, чем обычно, она сегодня началась – вот по этим благородным рекламным мотивам. Мы с Мариной Лиликовой, наконец, обрели друг друга в студии. Здравствуйте, Марина Леликова. Это звукорежиссер Марина Леликова на этой неделе. Ну, вот, а больше программа "Суть событий" ничем не отличается от обычной программы. Телефон тот же – 203-19-22. И мы начнем, начнем с ним работать чуть-чуть позже, а пейджер работает прямо сейчас – 725-66-33. Новый пейджер, ну, относительно новый. Никаких "абонентов "Эхо Москвы"" там произносить не нужно. Нужно прямо вот, позвонив туда, прямо произносить разные содержательные слова. Тут правда, немного непривычно поставили на компьютере, научным языком говоря, интерфейс, т.е. программу, с помощью которой я смотрю на Ваши пейджерные сообщения, поэтому я, может быть, иногда чуть-чуть буду путаться. Но Вы уж извините. Ничего, привыкну со временем.

Ну, вот прошла еще одна неделя, и опять нам с Вами есть, что обсудить. Ах, как я хотел бы сказать Вам, что главным событием недели была книжная ярмарка "Нон-фикшн", которая, кстати, будет продолжаться еще 2 дня, которая действительно замечательное событие и очень праздничное и очень увлекательное, страшно разнообразное. И я от всей души москвичей всех приглашаю на эту ярмарку в Дом художника на Крымском валу, который напротив входа в Парк культуры. Может быть, даже не только москвичей, но и жителей каких-то относительно недалеко расположенных городов. И из Питера, между прочим, нет большой проблемы сесть в поезд, да и приехать за ночь. Вечером сели, утром Вы тут, весь день Ваш на этой самой ярмарке. И возвращаетесь назад. Очень это впечатляюще выглядит. То, что там можно увидеть с книжками. Вот, хотел бы я сказать, что это главное событие. Хотел бы я сказать (смех), как сказал сегодня утром Гонопольский, большое спасибо ему за это, что главное событие – это выход книжки Барщевского, известного Вам ведущего программы "Защита Барщевкого", которая продается на этой самой выставке. Не скрываю, что это я ее опубликовал, будучи издателем. И книжка эта мне нравиться. Нет, не это главное событие недели.

Выборы, конечно. Выборы – последние выборы живого человека в государственную Думу. Я имею в виду выборы по двум московским округам на освободившиеся места. Они предстоят нам в это воскресенье. По одному из округов идет Виктор Шендерович. Мы много с Вами про это уже говорили. Много всяких вокруг этого сломано разнообразных копий, вокруг, в общем, того, той бесчестной кампании, которая ведется против него. Вот любопытно, то, что кампании не ведется за того или иного кандидата в округе Шендеровича, она ведется против Шендеровича. Совершенно неважно кто, лишь бы не Шендерович. Ну, понятно. В конце концов, это логично. В конце концов, это стандартная вполне ситуация. И это даже соответствует такому универсальному, демократическому правилу, которое, например, очень любят французы, у которых тоже такое двухэтапное, двухтуровое голосование. И вот они любят говорить, что в первом туре они голосуют за кого-нибудь, а во втором туре голосуют против того из двух оставшихся кандидатов, который для Вас наиболее неприемлем, или наименее приемлем, как хотите. Так что в общем это ситуация типовая. Голосование "против", или призыв к голосованию "против", но уж больно, уж больно отвратительно это устроено в этот раз. Ну, я бы сказал, уж больно нагло это выглядит, когда действительно все ресурсы более менее немеренные и несчитанные находятся в руках противников Виктора, Ну, ладно.

Можно как-то постепенно к этому уже привыкать. А нам с Вами предстоит, предстоит москвичам всем, не только живущим в тех двух округах, где происходят выборы, выбрать в это воскресенье городскую Думу. До сих пор городская Дума была в значительной мере марионеточным органом, чтобы не говорили в эфире ее лидеры, или ее представители, в общем, это такой орган московского правительства и орган мэрии, совершенно, так сказать, ему подконтрольный, и покорный. И конечно, никакого контроля со стороны московской городской Думы не наблюдалось, никакого реального участия в распределении бюджета не наблюдалось. Там было и до сих пор несколько достойных людей есть, но возможности были крайне не велики. Будем надеяться, что после этих выборов, предпосылки к этому существуют, что и после этих выборов, что после этих выборов роль московской Думы измениться, и она превратиться в реальный контролирующий орган власти. Вообще не забудем, что нормальные, естественные взаимоотношения между исполнительной властью и властью законодательной, между, грубо говоря, правительством, и, грубо говоря, парламентом, на любом уровне, хоть на уровне большого государства, хоть на уровне какого-то региона, хоть на муниципальном уровне, хоть на городском - они, в общем, должны сводиться к одному очень простому противостоянию. Правительство говорит: "Дайте денег на то-то и на то-то". А парламент или вот, скажем, законодательное собрание местное, или дума, или назовите ее, как хотите, отвечает, первое: "Денег нет", второе: "Мы найдем, если Вы докажете, что на это деньги действительно нужно найти, во-первых, и, во-вторых, что Вы сумеете их правильно потратить, и в третьих, что не хотите их разворовать". Вот это естественное соотношение сил, естественное распределение ролей. Одни говорят: "Дайте денег", другие говорят: "Да, но мы будем Вас контролировать существенно". Этого нет сегодня на федеральном уровне, этого нет до сих пор на московском уровне. И собственно за это, мне кажется, должна идти борьба. Хотя бы на московском уровне. В Москве крутятся огромные деньги. В Москве колоссальное количество крупных предприятий платят налоги, поэтому московский бюджет велик. И у Москвы и огромные потребности финансовые. И что называется, есть на что потратить. Тут на днях утром шел такой заинтересованных разговор по поводу московских всяких развязок, дублирующих магистралей и вообще попыток как-то справиться с лавинообразно-нарастающими проблемами с московским дорожным движением. Действительно все москвичи это чувствуют. И те, кто ездит на машинах, и те, кто не ездит на машинах и пользуется общественным транспортом, и пешеходы, все. От этого как-то отстраниться невозможно. Это всех касается. Ну, действительно, можно себе представить только на это, какие нужно деньги, и как много может быть возможных решений, возможных направлений их потратить. Я уж не говорю, скажем, о жилищном строительстве, уж не говорю о городском хозяйстве. Все вот эти споры, скажем, между Чубайсом и Лужковым по поводу того, в каких обстоятельствах можно и нужно отключать электричество, а в каких нельзя - они по существу лежат на одной простой проблеме, на проблеме изношенности московского городского хозяйства. Которое, конечно, в неплохом состоянии по сравнению с огромным большинством городских хозяйств в стране, но, тем не менее, ничего особенно хорошего в этом нет. И изношенные трубы, и изношенные провода, и системы всяких трансформаторных станций, как мы видели в прошлом году во время этого локаута. В общем, есть, что называется, куда потратить. Нужно, нужно за этим следить, и нужен кто-то, кто будет следить за этим со стороны, не завися от того, за кем он следит. Вот это роль московской Думы. Шанс есть. Я, все-таки, связываю этот шанс с вполне уникальным процессом, который произошел в Москве в последние месяцы с проблемами, с огрехами, со скандалами, с психологическими трениями, с истериками временами. Я имею в виду, более или менее, согласованные действия между двумя крупнейшими партиями либерального, ну, или, во всяком случае, называющими себя так, партиями либерального, направления – "Яблоком и СПС. Большие претензии есть и к тем, и к другим. К лидерам и к тех и к других. Мне, например, кажется, что заявление Анатолия Борисовича Чубайса за там несколько дней до выборов о том, что он чего-то такое собирается отключить, при том, что на следующий день он сообщает, что на самом деле ничего отключено не будет. И конечно, это такая фигура речи. Но надо об этом сказать, чтобы люди понимали всю сложность проблемы, а на самом деле, конечно, Москва будет и с теплом и со светом, как он сказал. И смешно думать, что как-то это произойдет по-другому. Ну, так вот, мне кажется, что это заявление Анатолия Борисовича Чубайса – глупое и не дальновидное. Как справедливо совершенно заметил мне один из кандидатов, сражающихся на выборах в московскую городскую Думу, он сказал: "Я все понимаю, я только не понимаю, почему это нельзя было сказать в понедельник". Особенно, если иметь в виду, что температура на улице минус один, а то и ноль. Ну, нет никакой такой нужды, произносить об этом за 2 дня до выборов и влагать в уста наших соперников такой мощный, а главное бессмысленный аргумент, ни на чем совершенно не построенный. Просто такой вот мотив для демагогии, больше ничего. Вот возможность поездить на этом верхом, возможность покататься на этой фразе. За ней же ничего не стоит, за этой фразой. Ни решения, ни намерения реально чего-то такое отключать. Ну, наверное, за этим есть какой-то политический расчет. Чубайс вообще человек хитрый, изощренный. Я не очень понимаю, зачем ему это надо Я вот как-то… этой загадки, признаться, я не разгадал. Я вот Вам обещал все объяснить. Вот этого я Вам объяснить не могу. Зачем Анатолию Борисовичу это понадобилось, почему он должен был поднимать этот скандал вот в такой форме, почему он не считает, что это нанесет больше вреда, чем какой бы то ни было пользу.

Ну, вот, так что я бы все-таки здесь моим слушателям, если бы они у меня спросили какого-нибудь бы совета, дал бы один главный и важный совет – пойти на выборы, пойти на эти выборы. Это, между прочим, не всегда так. Бывают такие выборы, на которые ходить не нужно. И это наиболее точное, наиболее честное решение. Это не тот случай сегодня. На эти выборы идти нужно москвичам. Нужно голосовать по возможности за разумных людей. Мне кажется, что в списке, о котором я говорил, разумных людей достаточно. Ну, впрочем, решайте сами. Мне только, казалось бы, правильным, чтобы люди, ставя свой крестик в том или ином квадратике своего избирательного бюллетеня, думали бы о том, чтобы отличить настоящее от поддельного. Очень много кругом муляжей.

Почему такое как-то, ну, не побоюсь этого слова, возмущение вызывает вся история с общественной палатой? Ну, да действительно, там же есть некоторое количество вполне достойных людей. Не все. Совсем не все. Есть люди, которым руку подавать нельзя, даже близко нельзя к ним приближаться. Есть люди, выглядящие в последнее время жалко, которые как-то за чашку чая с президентом готовы подписать что угодно, как-то влезть куда угодно, вступить во что угодно, поклониться где угодно, и вообще как-то проползти на четвереньках любую дистанцию. Есть такие люди там. А есть люди вполне достойные. Ну, и, казалось бы, разве плохо, что они тоже получат возможность, ну, хотя бы номинальную возможность что-то такое советовать, кому-то что-то такое рекомендовать, высказывать свое мнение, протестовать против чего-то, да и вообще получат какие-то технические возможности для сбора информации, для ее распространения, получат доступ к каким-то важным документам и т.д. Чего же тут возмутительного? А вот чего. Это… как это научно выражаясь - «сабститьют»– такая замена, пустышка, это эрзац, это замена настоящего искусственным. Да и настоящее-то как-то не сильно на ногах стоит, не сильно могучего качества, а это уж совсем муляж, совсем такая картонная подделка. Очень много вот этих картонных подделок. В данном случае картонная подделка – парламент. Поскольку с настоящим парламентом работать не охота и невозможно, вот превратили его в такую «штамповательную» машину для всех и всяческих законов. Пришел, пришел законопроект – все в порядке. Единственная игра, маленькая игра, в которую время от времени позволяют играть этому самому марионеточному парламенту, более того, стимулируют его, это такое, такая игра в подачу – ответ, в такое накидывание. Знаете, вот как, не знаю, где-нибудь на курорте какую-нибудь капризную девочку учат играть в теннис. Вот стоит такой большой мускулистый дядька, какой-то тренер, и вот он так бережно, бережно накидывает ей мячик, а она неуклюже его отбивает обратно. Примерно эо же самое проделывается, несколько раз уже проделывалось в игре между парламентом и президентом, когда подается законопроект, в Думе он, скажем, разрабатывается, а он какого-нибудь чудовищного, какого-нибудь несусветно идиотского качества, вот накидывают этот законопроект на ракетку президенту, президент его отбивает. Т.е. он говорит: "Нет, ну, что Вы, это, в конце концов, невозможно". И Дума говорит: "О! Да, Вы знаете, действительно, какое верное замечание, какие точные Вы сделали, Ваше превосходительство, как-то здесь поправки и ну, как замечательно Вы здесь со всем этим разобрались. Вы знаете, мы, мы обязательно это пересмотрим, мы продумаем это гораздо глубже, как это недальновидно было с нашей стороны предлагать Вам такой законопроект". Вот это проделывается, так сказать, туда и обратно. Одни изображают из себя такого злого следователя, такого злобного законодателя, другой мягкого как-то либерала. Вот в этом конкретном случае. Вот это накидывание, она уже несколько раз происходило. Происходило с законом об общественных организациях, с законом о демонстрациях. Я думаю, что оно произойдет вот сейчас в той или иной мере с этим самым законом о неправительственных организациях. Тоже, так сказать, этот мяч накинут и вернут его, отобьют, так сказать, эту подачу для того, чтобы как-то население удивилось, какой замечательный, какой глубокий, какой демократичный, какой правильный, тонкий, как-то воспитанный у нас президент, как глубоко и далеко он видит. Так что на самом деле ровно администрацией президента несомненно, вне всякого сомнения этот самый законопроект и был инициирован, и весь этот кризис был на голом месте совершенно спровоцирован администрацией президента вокруг неправительственных организаций, ну, это останется, что называется, для тех, кто понимает. Все-таки весь расчет строиться на том, что эти люди, в смысле, население, оно как-то таких тонкостей не понимает, таких полутонов оно не видит.

Ирина пишет мне: "У меня такое впечатление, что уже много лет мы только и делаем, что кого-то выбираем, кроме отвращения и ненависти это ничего не вызывает. Мосгордума раньше не вызывала такого внимания, а сейчас будто назначается монарх". Ирина, ошибочное у Вас ощущение. Мы мало выбираем. Мы мало внимания обращаем на выборы и на то, что они в реальности означают в нашей жизни. Я бы даже сказал преступно мало. Так что зря Вы так. Мосгордума раньше не вызывала такого внимания потому, что политика была сосредоточена в других местах. У нее были такие зоны обитания. Она обитала в государственной Думе, она обитала в правительстве, она обитала во взаимоотношениях между правительством и администрацией, которые были живые, напряженные отношения, в них действительно существовал какой-то конфликт. Это было еще и в, скажем, Ельцинское время. Ну, не до самого конца периода правления президента Ельцина. Но были моменты, когда в стране складывалось реальное разделение властей и реальное противостояние властей, которое совсем не всегда приводит к таким каким-то ожесточенным и болезненным столкновениям, какие мы наблюдали, уж, не дай Бог, в 93-м году, но в более мягких формах и позже. Но, на самом деле, это противостояние, эта система сдержек, противовесов – это благотворная очень вещь для политики и политического строя. Так вот, это все существовало, этого больше нет. Есть муляж, муляж партии существует, муляж парламента, муляж правительства в значительной мере. Об этом мы поговорим сразу после ближайших новостей, о том, что здесь тоже муляж. И история с президентскими программами – это история о создании этого самого муляжа. Давайте на этом слове "муляж" я остановлюсь перед новостями. А через несколько минут мы ровно этот разговор и продолжим.

Новости

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 35 минут. Продолжаем программу "Суть событий". Интересные события произошли за минувшие 5 минут. Вот в настоящий момент один из сотрудников "Эхо Москвы" пытается разобраться с их последствиями, а именно пытается выяснить, почему председатель московской городской Дума г-н Платонов, который позвонил сюда в эфир и высказал пожелание как-то прокомментировать мои заявления, назовем это так, я не знаю, какое в точности слово он употребил - мои заявления по поводу марионеточной роли московской городской Думы. Так вот ему предложили как-то выйти в эфир, нет, второй раз ему предложили выйти в эфир. Вот мне сейчас сделали знак, нет, он упорно отказывается со мною разговаривать. Он хочет их комментировать без меня, так, чтобы я не мог ему ответить. Г-н Платонов, я еще раз, здесь в эфире предлагаю Вам дать знать о том, что Вы готовы, чтобы мы позвонили Вам из прямого эфира, и я с удовольствием продолжу этот разговор в Вашем присутствии, с Вашим участием, разумеется Ваше мнение для меня чрезвычайно важно. Мне было бы чрезвычайно важно услышать Ваши аргументы на мое заявление, на котором я настаиваю о том, что московская городская Дума до сих пор носила марионеточный характер. Что она слишком часто, ее представители заявляли о том, что они не несут ответственности за то, не несут ответственности за все, их не касается то и это, они не принимали решения о том и о сем, что на них не лежит ответственность за те или иные решения, которые возмущали москвичей. В частности за проведение отвратительного совершенно фашистского митинга в последние дни. Очень за многое, г-н Платонов, Вы не несли ответственности в последнее время. А я бы хотел, чтобы несли.

К вопросу о марионетках. Вот история с марионеточным правительством, которое, таким муляжным правительством, которое в последние дни было создано, вот этот самый совет по национальным проектом во главе с г-ном Медведевым. Ну, вот смотрите, с Думой ничего не получается. Значит, давайте создадим такое вот отдельно взятое, такое карманное сооружение, которое будет исполнять роль парламента. Но только так, чтобы это было не опасно, чтобы никаких реальных полномочий не было, чтобы сидеть как-то вот в нагрудном кармане у чиновника президентской администрации и время от времени подавать оттуда свой тоненький голосок. С правительством та же абсолютно история. Не охота строить нормальное правительство. Сложно, опасно, рискованно собирать в правительстве реально влиятельных людей, собирать людей, у которых есть свое мнение, собирать людей, у которых есть профессиональная позиция, политическое влияние, которые, грубо говоря, опасны тем, что они что-то из себя представляют. Проще собрать в правительство такие заглушки, людей, которые заполняют собой те или иные правительственные посты, зато рядом создать другой орган, заведомо не опирающийся ни на какое реальное законодательство, не обладающий никакими полномочиями, который будет сидеть в кармане. Там будут приниматься основные решения. Там можно собрать даже и хороших профессионалов, знающих, что они висят на ниточке, что они не защищены ничем, что они не защищены никакой процедурой, никакими взаимоотношениями с парламентом, никаким регламентом, который тем или иным образом навязан основополагающими законодательными актами страны - конституцией, прежде всего. Которая, между прочим, описывает, назначение важнейших членов правительства, ситуацию с правительственным кризисом и т.д. и т.д. А вот этот самый совет по национальным приоритетным программам не описан ничем. Он совершенно такой на доброй воле президентских чиновников. Захотят так, захотят сяк.

Отдельный муляж у нас, конечно, в партийной жизни отрос. Замечательная у нас выросла политическая партия. Такая политическая партия нового типа. Вот тут замечательную историю я нашел на одном популярном интернетовском сайте. Не могу, к сожалению, в подробностях раскрывать источники, но вот сотрудник одного крупного информационного агентства пишет вот что: "В редакцию, - пишет он, - поступили два документа с до боли знакомой стилистикой." Дальше цитируется один документ, значит. Письмо адресовано председателю политической партии "Единая Россия" Б.В. Грызлову. "Уважаемый г-н Грызлов, московское городское региональное отделение политической партии "Единая Россия" сообщает о факте использования с согласия члена нашей партии губернатора Нижегородской области Шанцева его изображения (его, Шанцева, изображения) и высказывания в агитационных материалах кандидата в депутаты московской городской Думы Локтионова – члена фракции "Родина", наоборот - в московскую городскую Думу и партии, снятой с выборов за разжигание межнациональной розни". Значит, одни члены партии "Единая Россия" доносят своему начальству из партии "Единая Россия" на другого члена партии "Единая Россия" за то, что он, видите ли, что-то такое высказался в антипартийном ключе, что он позволил себе поддержать человека из другой партии. Ну, излишне говорить, что лично мне все, что делает партия "Родина" и особенно ее лидеры глубоко и искренне отвратительны. Но, может быть, если есть на свете вещи, которые мне отвратительны еще больше, это вот эти вот внутрипартийные доносчики, которые отлично сегодня себя нашли в "Единой России", которые вспомнили все. Помните это кино "Вспомни все"? Вот они все вспомнили про свое КПССное прошлое. Про персональные дела, про "партбилет положишь на стол", про разбирательства на закрытых партсобраниях, про доносы, про то, что с помощью этих доносов делается карьера. Вот. Тем временем, значит, Шанцеву тоже пишут эти самые товарищи по партии. Пишут что-то вот такое: "В московском городском отделении с недоумением воспринят факт (ну там дальше пропускаю маленький кусок) … Вы, как член политической партии "Единая Россия" в глазах жителей столицы ассоциируетесь с партией "Родина" (теперь, дескать, ассоциируетесь, поскольку вот позволили себе поддержать другого кандидата), и при том, что Вы были назначены на должность губернатора при поддержке нашей партии, являясь ранее членом команды Лужкова и нашим товарищем по городской партийной организации - Вы наносите реальный ущерб". Вы знаете, что на самом деле, Шанцев – это товарищ по городской партийной организации. Не московский хозяйственник, за что, собственно, мы тут все его и уважали, что это человек, который что-то такое умеет сделать, на самом деле, свести какие-то концы с концами. Нет, он оказывается товарищ по городской партийной организации и в этом его ценность, в этом его роль. В общем, дорогие друзья, все как-то полезло из земли, все эти чудесные как-то картофельные ростки. И вы видите, с какой скоростью. И Вы видите, как быстро это отрастает обратно. Вот это вот все регенерируется. Стыдно это, стыдно это слушать.

Записку мне принесли про председателя московской городской Думы. Он готов обсудить этот вопрос после выборов, потому что сейчас это могут расценить, как использование своего положения для выхода в эфир. Да, нет. Почему же? Зачем "использование своего положения"? Да позвоните в эфир на правах простого радиослушателя. Позвоните и прозвонитесь в эфир. Подумаешь, «делов-то». Наберите 10 раз подряд телефонный номер 203-19-22 и рано или поздно попадете. Я с удовольствием, г-н Платонов, обсужу с Вами эти проблемы.

725-66-33 – это пейджер, он работает. Я как-то не хотел этого делать, но я все-таки отвечу целому ряду слушателей, которые меня поздравляют с тем, что на книжной ярмарке я получил такого небольшого издательского Оскара. Спасибо большое. Я очень тронут, что Вы про это знаете, что Вы про это читали, что Вы мне на этот счет сюда пишете. Спасибо, действительно это очень высокая и почетная для меня награда, которой я не ожидал, вот звания этого самого человека-книги за 2005 г. не имеет никакого отношения к этой программе. Как-то весть из другой жизни. Спасибо всем, кто меня с этим поздравляет. Все, и давайте как-то на этом эту тему закроем.

725-66-33 – это пейджер. Он работает. Я кое-как его читаю. Действительно здесь не очень удобно это делать с помощью того интерфейса, который мне предложен. Сергей у меня спрашивает: "Общественный совет, который сейчас избирается (видимо, имеется в виду вот этот вот муляжный парламент) прописан в нашей конституции или он не леги… (ну, тут две опечатки в одной фразе, ну, в общем) не легитимен», (видимо, имеется в виду). Спрашивает у меня Сергей. Сергей, он там не упоминается, его в конституции нет, не существует. Там упоминаний об этом никаких. Ни положительных, ни отрицательных. Так. Тут без подписи. Очень много без подписи.

Граждане антисемиты, пожалуйста, подписывайтесь. Ну, невозможно даже Вам в ответ выругаться, потому что Вы же такие трусливые твари. Ну, почему же Вы не подписываетесь? Ну, по пейджеру. Ну я же Вас не найду с помощью пейджера. Ну, что Вы боитесь? Ну, подписывайтесь, ну, хоть как-нибудь. Ну, Иванов, подписывайтесь, или еще как-нибудь. Придумайте себе какой-нибудь такой обезличенный псевдоним, если Вы уж до такой степени трусите. Ну, уж совсем без подписи не присылайте Вы Ваших подлостей. Ну, так все-таки невозможно.

203-19-22 – телефон прямого эфира "Эхо Москвы" и я с удовольствием выслушаю Ваше мнение и поспорю с Вами в тех случаях, когда буду с Вами не согласен, а с еще большим удовольствием соглашусь в тех случаях, когда буду согласен, давайте мы только скинем тех, кто часами висит на телефоне для того, чтобы прозвонились те, кто набирают телефон только сейчас. 203-19-22 – это телефон прямого эфира "Эхо Москвы", программа "Суть событий", я – Сергей Пархоменко, а Вы?

СЛУШАТЕЛЬ: Сергей, вечер добрый. Меня зовут Хомза.

С. ПАРХОМЕНКО: Здравствуйте, а Вы откуда звоните? Из Москвы я звоню

С. ПАРХОМЕНКО: Да, Хомза.

ХОМЗА: Меня интересует один вот такой вопрос.

С. ПАРХОМЕНКО: Давайте.

ХОМЗА: Тут давеча недели за 3 до сегодняшнего дня Путин высказался по поводу сербских беженцев из Косова 200 тыс. человек. Мы, я вот конкретно являюсь, из пригородного района я Северной Осетии. 200 тыс. человек населения так же беженцами являются на сегодняшний день, ингушей, имеется в виду, как этот вопрос Вы прокомментируете?

С. ПАРХОМЕНКО: Хомза, да, я это прокомментирую очень просто. Знаете, мы с Вами взрослые люди и Вы и я. Судя, вот насколько я слышу по Вашему голосу, Вы тоже не маленький.

ХОМЗА: Мне 40 лет.

С. ПАРХОМЕНКО: Вам 40 лет. А мне 41 год. У нас с Вами жизненный опыт примерно одинаковый. Мы с Вами много видели в жизни этой «дешевки». Много раз мы с Вами видели и слышали, как в той ситуации, когда, что называется, ничего не стоит, можно себе позволить. Можно сказать: "Да, вот там вот беженцы, ой, ой, ой. Там беженцы, а вот как с ними плохо обращаются. А вот еще у Вас негров вешают. А вот еще у Вас. А вот еще у Вас, а вот еще у Вас…" Потому что это не стоит ничего. Это совершенно бесплатно в политическом смысле. За это отвечать не придется. Я совершенно говорю не только о деньгах. Ну, в политике много разных валют. Не только финансы. На что-то нужно употреблять свое влияние. Что-то нужно обменивать на какие-то уступки, где-то нужно предпринимать какие-то усилия и т.д. На самом деле отправить батальон для того, чтобы занять аэропорт в Косово, как это было в свое время… (Гудки.) Ой, простите, сорвался телефон – это часто бывает, если долго пытаться удерживать один звонок, что-то его перебивает. Хомза, ну, я думаю, что Вы уже задали Ваш вопрос, так что не будете на меня обижаться. Так вот, знаете, для того, чтобы отправить батальон занять аэропорт, особенно, если как это было тогда, не позаботиться о том, чтобы дать им воды с собой, потому что воду эти наши замечательные, героические потом у англичан выпрашивали, когда выяснилось, что им не то, что умыться, а напиться нечем… Что они там помирают от жажды, и что еще двое суток - и сдадутся на милость победителю. Это ведь ничего не стоит. Это ведь решение безответственное и совершенно, что называется бесплатное – послать этот батальон. Реально заняться разрешением этой проблемы – сложно, долго и дорого. Реально справиться с тем, что происходит с беженцами в Ингушетии сложно, долго и дорого. Я помню, что журнал, главным редактором которого я был, писал в 2002 г. об этом, об этих лагерях ингушских беженцев, а до того - о беженцах из Чечни, в огромном количестве скапливавшихся на границе. Эти беженцы есть повсюду, они есть в Москве, они есть под Москвой. Они занимают старые пионерские лагеря, живут в чудовищных совершенно, невероятных условиях, в полной антисанитарии, в холоде. Ну, это сложно. Этим надо заниматься. Проще как-то возмутиться тем, что происходит, ну, не знаю где, на Мадагаскаре, и еще, чем дальше, тем проще возмутиться. Вот в Сербии, например. За братьев славян. Хомза, это дешевка. Мы с Вами это видели много раз по разным поводам, вот видим еще раз.

203-19-22 – телефон прямого эфира здесь на "Эхе Москвы" принимаются Ваши мнения.

СЛУШАТЕЛЬ: Сергей? Это прямой эфир?

С. ПАРХОМЕНКО: Прямой совершенно. Прямее не бывает.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, меня зовут Сергей.

С. ПАРХОМЕНКО: Здравствуйте. Вы откуда?

СЛУШАТЕЛЬ: У меня вопрос. Те, которые принимают всякие разные решения, те, которые… ну, и так далее и тому подобное, они не думают о своем профессиональном состоянии, они не думают о том, что когда-то им придется отвечать. Тот судья, который, скажем, принимал решение по Михаилу Борисовичу, те люди, которые вот… и т.д., Вы меня понимаете…

С. ПАРХОМЕНКО: Понимаю. Сергей, ответ простой. Да. Они так не думают. Да, люди считают, что да, это будет продолжаться вечно. Да, им кажется, что они всегда смогут уходить от ответственности. Это ошибочное мнение. Но оно очень естественное для человека. Любой политик, на самом деле, сколько бы он не говорил, что его власть ограничена, что конституция отводит… (Гудки.) Спасибо, Сергей. Вот видите, все время срывается. Если дольше минуты, двух – невозможно удержать звонок. Это не мы, это техника. Так вот любой политик, сколько бы он ни говорил о том, что его власть не вечна, на самом деле, в глубине души он думает, что он будет править всегда. За исключением случаев зрелой, сложившейся демократии. Вот канцлер Коль знал с первой минуты, что когда-нибудь это кончиться. Канцлер Шредер знал, что когда-нибудь это кончиться. А Берлускони думает, что это будет продолжаться вечно, потому что итальянская демократия пожиже немецкой будет, вот по устойчивости своей и по проработанности своих процедуры и институтов. Вот во многом этим собственно и отличается. И британцы и американские лидеры понимают, что они не вечны, и что придется отвечать. И это очень важный сдерживающий элемент. И в этом, кстати, смысл многопартийности. В том, что все понимают, что будет момент, когда придет другая партия, и призовет к ответу. А смысл однопартийности, и той самой, которая насаждается сегодня искусственно в России в прямо противоположном – чтобы это продолжалось вечно. Чтобы даже оппозиция была марионеточной. Чтобы даже противники были контролируемы. Чтобы даже сдержки и противовесы, на самом деле, висели на веревочках, которые я держу в руках. Вот в этом ровно смысл, ни в чем больше. Это естественно для людей. Знаете. Для людей естественно думать, что они никогда не умрут. Вот в глубине души всякий из нас верит, что на самом деле этого с ним не случиться. Однако, рано или поздно, это случается со всеми. Так и с политикой. Ну, что же, дело демократии опровергать это ошибочное мнение. И дело людей, верящих в демократию и демократии, помогать этим опровержениям, собственно служить орудием этого опровержения. Вот так, Сергей.

203-19-22. – это телефон прямого эфира на радио "Эхо Москвы". Программа "Суть событий". Я – Сергей Пархоменко. А как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Очень рад, что дозвонился к Вам. Илья, Нижний Новгород.

С. ПАРХОМЕНКО: Да, Илья, здравствуйте.

ИЛЬЯ: Хочу задавать Вам вот такой вопрос. Вот Вы говорите, что антисемиты присылают Вам на пейджер и звонят часто, я слышал Вашу передачу, дозваниваются.

С. ПАРХОМЕНКО: Бывает.

ИЛЬЯ: Меня интересует, ведь их же какое-то количество и достаточно большое, потому что я на 100 звонков только к Вам дозваниваюсь. Кто-нибудь их вообще подсчитывал?

С. ПАРХОМЕНКО: (Смех.) Антисемитов?

ИЛЬЯ: И потом ведь это молодые ребята, которым, ну, 20-25 лет, а Вы все-таки так их стараетесь опустить? Может быть им лучше помочь надо? Как-то государство заботиться должно о молодежи, чтоб этого не происходило.

С. ПАРХОМЕНКО: Да, ну, правильно, Илья, я с Вами совершенно согласен. Но я же ведь не государство.

ИЛЬЯ: А так просто говорить "козлы – антисемиты" – это проще всего.

С. ПАРХОМЕНКО: Знаете, козлы те, которые не подписываются. Вот те, которые подписываются, тех я козлами не назову. Назову просто антисемитами. Нет, знаете, антисемитов я не считал. Почему они дозваниваются чаще других? Потому что активные очень. Знаете, это как-то при многих диагнозах вот эта гипер-активность, вот эти непрерывно подергивающиеся члены – это очень естественная вещь. Ну, как-то не всякий нормальный человек потратит долгие часы, Илья, не примите, пожалуйста, на свой счет, на самом деле, я очень рад всякому, кто сюда дозванивается, но все-таки …

ИЛЬЯ: Спасибо. Я уже понял.

С. ПАРХОМЕНКО: Ну, я думаю, что Вы человек разумный, и что Вы как-то соизмеряете свои усилия. Но есть люди, которые готовы потратить часы, дни и недели на то, чтобы пролезть со своей гадостью, на то, чтобы вот донести ее до эфира, тем боле, что безопасно. Ведь никто же вычислять не будет, никто гоняться за тобой не будет. Никто не придет к тебе домой с вопросом: "Не ты ли звонил?" и т.д. Мы же люди, в общем, довольно не злопамятные. Ну, написали и написали.

ИЛЬЯ: Ну, антисемиты ведь тоже люди, они живут в этой стране, и в том, что они такими выросли, виновато, простите, пожалуйста, меня, и Ваше поколение некоторым образом. Или это никак?

С. ПАРХОМЕНКО: Как Вам сказать? Конечно, все мы в чем-нибудь виноваты. Все мы, живущие в одной стране, как-то температурой своего тела тоже влияем на среднюю температуру здесь, в окружающей нас действительности. И в этом смысле, Илья, Вы правы, конечно. Но знаете, есть вещи, которые как-то в силах и не в силах живого человека. Все, что я могу сделать для них – это сидеть здесь и объяснять им какие-то, на мой взгляд, какие-то очевидные, примитивные, извините, пожалуйста, плоские вещи. Плоские, потому, что всем миром изучены, освоены и претворены в жизнь давно огромным количеством счастливых стран. А здесь нужно по-прежнему объяснять, что две партии, лучше, чем одна, что проголосовать лучше, чем не голосовать, что политик должен быть под контролем своих избирателей, что армия должна быть под контролем гражданских и т.д. и т.д. Это все ужасные банальности. Правда?

ИЛЬЯ: Правда.

С. ПАРХОМЕНКО: И все, что я могу сделать на сегодня, это напоминать об этом снова и снова. И я это делаю. Общение с этими людьми крайне затруднено, т.к. всякое общение – процесс двусторонний. Мне бы хотелось, чтобы они, например, выдвинули мне какие-нибудь аргументы, помимо того, что я картавлю, что у меня нос неправильной формы, и что я как-то вообще в целом… рожа моя им не нравиться. Это не аргумент. Объясните мне что-нибудь.

ИЛЬЯ: Ну, их же кто-то за ниточки дергает, пишет книги для них специально, Вы же это все понимаете. Они же в массе своей не совсем соображают, что делают.

С. ПАРХОМЕНКО: Илья, это и так и не так. Сказать, что они не соображают, что делают, или не совсем соображают, что делают и перевести разговор на тех, кто пишет книги и дергает на ниточки, значит, переложить полностью ответственность с них на кого-то другого. Я хотел бы, чтобы люди, которые ходят по Москве со свастикой на груди, с флагами абсолютно не- двусмысленными и с поднятыми вверх руками кричат "Хайль!" - чтобы эти люди отвечали за свои поступки. Чтобы потом, когда их прижмут, что называется, они не объясняли, что, помните,. как в сказке "Обыкновенное чудо", что это не я, это во мне предки просыпаются, это у меня тетка такая была отравительница. Спасибо, Илья, я думаю, что наша дискуссия, на самом деле, финала не имеет. Это вечная история.

ИЛЬЯ: Спасибо.

С. ПАРХОМЕНКО: Я отвечаю, или за меня отвечает кто-то другой. Делим ответственность. Согласен. И Ваша есть часть ответственности, и моя есть часть ответственности, и у тех, кто дергает за ниточки, тоже есть часть ответственности. Но больше всего меня интересует ответственность этих самых людей. Всякий из нас отвечает за свои слова. Вы отвечаете за Ваши слова? А я за свои. А их чего мы с Вами амнистируем сразу?

Вот Ольга, например: "Пархоменко, - подписавшаяся Ольга по пейджеру мне пишет, - как же Вам не стыдно, сидя у микрофона, называть слушателей тварями?" Ольга, я тех называю слушателей тварями, которых я не имею возможности назвать иначе. Они не подписываются. Собственно и все.

203-19-22. Это телефон прямого эфира. У нас есть еще с Вами почти 3 минуты. Думаю, что один звонок еще в это время уложиться. Да. Я слушаю Вас.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Владимир Георгиевич. Москва.

С. ПАРХОМЕНКО: В темпе, пожалуйста. Здравствуйте, Владимир Георгиевич.

ВЛАДИМИР ГЕОРГИЕВИЧ: Мне кажется, что последнее выступление Чубайса – это вообще удар против объединенного соглашения между СПС и "Яблоком".

С. ПАРХОМЕНКО: Есть такое мнение, только не понятно, зачем ему это надо. Вы понимаете, зачем ему это надо? Это чтобы что? У него какая от этого выгода?

ВЛАДИМИР ГЕОРГИЕВИЧ: Мне кажется, это нужно для того, чтобы в очередной раз подчеркнуть свою лояльность президенту. И он делал и раньше это дело. Тем более, что он находиться на такой, так сказать, должности, Вы же сами понимаете, сколько он там получает. Вот это моя позиция.

С. ПАРХОМЕНКО: Вы знаете, Владимир Георгиевич, я бы Вам поверил, если бы я не был долгие годы знаком с Анатолием Борисовичем Чубайсом. И если бы я не знал, что, не смотря на всю свою жесткость, не смотря на всю свою жестокость и бесчеловечность, которые ему свойственны, он человек чрезвычайно черствый, сказал бы я, и я много раз имел возможность с этим столкнуться, он не дурак.

ВЛАДИМИР ГЕОРГИЕВИЧ: Он не дурак, я не говорю, он очень умный. Поэтому, я и не понимаю, зачем …

С. ПАРХОМЕНКО: Он не дурак совсем. Вот такой поворот сюжета, вот такое примитивное подмахивание, извините меня, пожалуйста, оно ужасно глупое. Я не верю, что Чубайс на это способен. Вообще я в этой ситуации должен расписаться в том, что у меня нет работоспособной версии. Вот если Анатолий Борисович меня слышит, или если кто-нибудь из его помощников меня слышит, если как-то Вам представляется важным, чтобы слушателям что-нибудь объяснили, пожалуйста, найдите способ как-нибудь донести до меня глупого, что это все означало. Дайте мне как-нибудь знать. В конце концов телефон мой найти несложно. Можно не мой. Можно любому из ведущих "Эхо Москвы", любому из журналистов "Эхо Москвы", любому из хороших российских журналистов - объясните как-нибудь, что это было. Что это за чушь собачья? Зачем Вы это устроили перед выборами? Ну, на самом деле технически это ведь не сложно, правда? А полезно было бы. Обязуюсь, честное пионерское слово даю, что эту позицию адекватно донесу до своих слушателей, если Вы вдруг выберете меня в качестве такого медиатора, на чем я, впрочем, совершенно не настаиваю.

Спасибо. Это был Сергей Пархоменко и программа "Суть событий". Это я так в сердцах шарахнул кулаком по столу, видите, совершенно нарушая все профессиональные правила и установки, на радио это совершенно не приято. Ну, мне можно. Я же не профессионал. Спасибо. Всего хорошего. До будущей пятницы. До будущей программы "Суть событий". Слушайте "Эхо Москвы" и откроется Вам истина рано или поздно в том или ином обличии.